Он умеет превращать ткань в историю, а костюм в свидетельство эпохи. Художник, для которого театр и кино стали двумя равными стихиями. Для него сцена это родной дом, в котором рождаются декорации и костюмы, а кино - пространство экспериментов и масштабных историй.
Именно его рука создавала образы в картине «Тагиев: Нефть» - одной из самых амбициозных работ азербайджанского кинематографа и официальном претенденте на «Оскар».
Сегодняшний гость Vesti.az - Вюсал Рагим родился в Гяндже, в семье художников, и с самого детства был окружен атмосферой творчества. В 2007 году он перебрался в Баку, чтобы поступить в Азербайджанскую государственную академию художеств. В 2007–2011 годах обучался на факультете изобразительного искусства по специальности «театрально-декорационное искусство» в мастерской Народного художника Азербайджана Камиля Наджафзаде.
Еще будучи студентом, наш визави мечтал о собственных проектах, и в 2011 году начал самостоятельную творческую деятельность. Уже год спустя Вюсала Рагима отобрали среди молодых художников в рамках программы Artim, после чего он заключил официальный контракт с Центром современного искусства Yarat. Так началось сотрудничество, которое продолжается до сих пор.
С 2012 года Рагим тесно работает с Азербайджанским государственным академическим музыкальным театром, который считает своим домом, параллельно создавая сценографию и для других театров. А в апреле–ноябре 2021 года занимал должность главного художника Азербайджанского государственного театра «Юг». С декабря того же года Вюсал Рагим успешно работает главным художником Музыкального театра, совмещая эту работу с проектами в кино.
Начиная с 2012 года, активно работает и в кинематографе, является художником-постановщиком и художником по костюмам в десяти фильмах, каждый раз подтверждая, что чувствует себя одинаково уверенно и на сцене, и на съемочной площадке.
Сегодня Вюсал Рагим остается одной из ярких фигур в культурной жизни Азербайджана: художником, который умеет соединять традицию и современность, делая театр и кино живым разговором со временем.
- Сегодня вы совмещаете несколько проектов одновременно: театр, выставки, кино. В 2021 году после долгого перерыва вы вернулись в кинематограф. Как прошёл этот этап и что он вам дал?
- Так складывается, что почти всегда я работаю над несколькими проектами одновременно, и со временем привык к такому ритму. В кино у меня была пауза почти восемь лет, хотя в это время я не сидел без дела: занимался выставками, участвовал в фестивалях, продолжал активно работать в музыкальном театре, где появилось немало удачных проектов. В кино я вернулся в 2021 году: меня пригласили как художника-постановщика в сериал «Хосров и Ширин». С тех пор успел поработать примерно над одиннадцатью фильмами, только с 2021 по 2025 годы – был занят в девяти проектах.
- И все же, что вам ближе: театр или кино?
- Их нельзя разделить. Любой проект, в котором я участвую, будь то театральная сцена, фильм или иной замысел, мне одинаково интересен. Многие воспринимают меня исключительно как художника по костюмам, но на самом деле я и художник-постановщик, который отвечает за все оформление - от декораций до деталей сцены. Если есть идея, концепция, то работать можно с любыми инструментами - от ткани до пространственных инсталляций.
Мы сейчас сидим в рисовальной комнате Музыкального театра и для меня это настоящая мастерская жизни. Академия художеств дала теорию, но именно здесь я приобрел главное: практику, опыт, ремесло. Это моя вторая академия, более строгая и честная.
Иногда я сравниваю нашу профессию с дирижерской: дирижер должен знать каждый инструмент, а художник-постановщик - все линии спектакля. Нужно понимать работу коллектива и глубоко изучать десятки образов: историю персонажа, его характер, даже мелкие привычки. Только тогда создается цельная картина. В среднем каждый год я веду сразу шесть–семь постановок. Работы много, но она дарит колоссальное удовольствие и ощущение настоящего творчества.
- Естественно, что всем сегодня, прежде всего интересно, с чего вы начали работу над таким грандиозным проектом, как «Тагиев»?
- Я заранее был знаком со сценарием и на мой взгляд, это один из самых масштабных проектов в истории азербайджанского кино. Когда подготовка к съемкам стартовала, текст стал уточняться и дополняться, а я постепенно погрузился в процесс. Обычно, беря новый проект, я создаю на компьютере отдельную папку, начинаю собирать фото- и видеоматериалы, архивные изображения, ссылки. Это своего рода база, без которой дальше работать невозможно. Когда начинается продакшн, времени всегда катастрофически мало: параллельно приходится делать эскизы, контролировать пошив, подбирать ткани. Поэтому я готовлюсь заранее, чтобы не терять драгоценные дни и часы.
- При работе над «Тагиевым» вам нужно было воссоздать целую эпоху. Насколько важно было добиться исторической точности в костюмах и деталях образов?
- Здесь важно понимать, что мы говорим о Гаджи Зейналабдине Тагиеве. Его жизнь пришлась на переломную эпоху. Тогда бакинское общество конца XIX – начала XX века сильно изменилось: появились новые социальные слои, возникли миллионеры, изменился сам облик города. Это было время, когда Баку в культурном и светском отношении сравнивали с Парижем, Москвой или даже Нью-Йорком.
Например, дочери бакинских миллионеров носили такие же наряды и аксессуары, как их ровесницы в Нью-Йорке или Париже. Все это нужно было показать в фильме.
В то далекое время, о котором мы с вами сейчас говорим, аристократы жили в западной части нашей страны, в Карабахской зоне, однако, после нефтяного бума Баку стал центром различных богатых семейных кланов. Некоторые семьи в одночасье стали миллионерами и приобрели возможность выезда в европейские страны. Это все оказало сильное влияние на модный трек того времени.
Особенно модно и изысканно одевались дочери азербайджанского нефтепромышленника Шамси Асадуллаева, а нашей задачей было передать это через экран.
… Шляпки и шляпы, мужские костюмы, военная форма не только наших соотечественников, а также казаков и многих других, создавались тщательно и с большим вниманием. Над одеждой представителей духовенства также пришлось потрудиться, так как одежда того времени, в которой ходили муллы, имеет историческое прошлое. К примеру, нами было создано около 10 шапок для мулл, имеющих различные формы и размеры.
Замечу, что театральный костюм отличается от «киношного», они совершенно разные. И сами понимаете, что создание исторической одежды требует много времени и сил. Нужно подобрать соответствующие ткани, аксессуары, которые создаются с нуля. Это большой труд, с которым мы, я полагаю, справились на отлично.
- При создании образов вы опирались сугубо на архивные материалы или все же позволяли себе творческое переосмысление?
- В работе над любым фильмом все начинается со сценария. Мы его читаем, тщательно изучаем, разбираем каждую сцену. Обычно это всегда микс: часть образов мы стараемся воссоздать максимально точно по архивным документам, а там, где источников нет, приходится включать воображение и собирать костюм буквально с нуля.
Для фильма «Тагиев» я подготовил презентации почти на пятьсот слайдов: костюмы, аксессуары, характерные детали - все, чтобы у актеров и у режиссера было четкое визуальное представление.
С Зауром Гасымлы, постановщиком картины, мы обсуждали каждую мелочь. Он очень требовательный и в то же время дает возможность творчески дышать. Понимание было общее: мы работаем над фильмом, который для азербайджанского кинематографа имеет особый масштаб. Подобные проекты случаются не каждый день, и для каждого из нас «Тагиев» стал настоящей школой.
- Можете привести пример персонажа, чей образ в картине пришлось создавать практически с нуля?
- Конечно. Один из таких примеров, невеста сына Гаджи Зейналабдина Тагиева, Садига, - Мяляксима Тагиева из династии Каджаров. В архивах сохранились ее фотографии, но на них она запечатлена в платьях европейского стиля. Мы же хотели подчеркнуть ее азербайджанские корни, статус и принадлежность к старинной династии.
Поэтому костюм пришлось собирать заново, добавляя традиционные элементы, акцентируя внимание на деталях, которые усиливали образ. В итоге получилось не просто платье, а образ, в котором читается и эпоха, и история, и индивидуальность героини.
- Что оказалось самым трудным в работе над костюмами?
- Самая большая сложность - утрата традиционных ремесел. Когда-то были мастера, умевшие делать папахи или старинные башмаки-чарыки, но сегодня таких специалистов почти не осталось.
Многие элементы пришлось буквально конструировать заново: головные уборы, обувь, аксессуары. Даже украшения, например старинные пояса, мы частично воссоздавали с нуля. В театре, конечно, работают хорошие портные, но театральный костюм и киношный - это разные миры. Для экрана нужны другие материалы, другая техника: одежда должна выглядеть максимально достоверно и при этом выдерживать крупный план.
- Фактически вам пришлось заново воссоздавать целый пласт материальной культуры той эпохи?
- Именно так. Мы прорабатывали каждую деталь: от тканей и украшений до военных мундиров и повседневных нарядов. Работа была колоссальная, но полностью оправданная, ведь фильм задумывался как большой проект, и я считаю, что в азербайджанском кино должно быть больше подобных работ. Очень важно, что каждая моя идея находила поддержку у режиссера. Мы обсуждали образы, делились мыслями, и это всегда был настоящий диалог.
Нужно понимать: кино и театр - это коллективное искусство. Никто не может сказать: «это сделал только я». Все рождается совместно. Конечно, есть личное творчество и есть командная работа: у каждого свои сложности. В коллективе сталкиваются амбиции, но именно из этого рождается хороший результат. Мы вместе обсуждали палитру, оттенки, общий стиль, ведь особенно в историческом кино цвет тоже говорит своим языком.
Вообще профессия художника по костюмам и постановщика требует энциклопедических знаний. Этого невозможно выучить только за годы учебы в академии. Нужно постоянно изучать архитектуру, быт, психологию, историю моды и религий. Каждый проект - это новая школа.
- Получается, художник по костюмам должен быть настоящим исследователем?
- Безусловно. В университете мы многое изучали: историю религий, мировую историю, быт, моду… Но этих четырех лет образования недостаточно. Нужно постоянно развиваться, учиться, расширять горизонты. Очень важно и ежедневное наблюдение.
Художник должен подмечать все: как сервируется банкетный стол, сколько приборов кладут к каждому блюду, как ведет себя человек в магазине, когда просит продавца нарезать колбасу. Даже такие мелочи становятся частью большого языка деталей.
Помимо этого, художник обязан разбираться и в психологии поведения, и в криминологии. Ведь все вокруг имеет свой язык: одежда, предметы, аксессуары. В историческом фильме, помимо сценария и диалогов, существует еще язык костюма.
Я очень рад, что в этом проекте работал вместе со своим другом и одногруппником Сабухи, мы были в одном арт-департаменте. Это дало колоссальный эффект: мы рассказывали о культуре и эпохе не только через образы актеров, но и через аксессуары.
В фильме можно увидеть веера, зонтики и массу мелких деталей, которые создают атмосферу времени. Ведь тогдашний Баку был по-настоящему центром мира: здесь жили нефтяные магнаты, крестьяне, представители разных вероисповеданий, и у каждого сословия был свой стиль одежды. Все это мы старались показать максимально достоверно.
-Что вам особенно запомнилось в съемках картины «Тагиев»?
- Таких моментов было немало, но одино из самых ярких воспоминаний связано с большой сценой приезда царя в Баку. В этом эпизоде мы должны были показать все многообразие общества той эпохи: горожан, дворян, представителей разных религиозных общин.
В одном кадре рядом стояли священник, раввин, мулла и для нас было принципиально важно, чтобы каждая конфессия была отображена максимально уважительно и достоверно. Такие сцены остаются в истории на века, и если это реальные персонажи, потомки должны их помнить и гордиться своими предками.
Каждый аксессуар, каждый элемент одежды должен был быть точным. Но найти уникальные ткани, украшения и материалы оказалось очень непросто. Времени на подготовку было мало, и я постоянно разрывался между съемочной площадкой, мастерскими и рынками. Искал ткани у коллекционеров, на антикварных базарах.
Некоторые редкие украшения мы брали напрокат у частных владельцев. Массовые костюмы пришлось изготавливать самостоятельно: создавали целые каталоги тканей, искали аналоги недостающих элементов. Конечно, мы не использовали настоящее золото или серебро, но подбирали материалы, максимально близкие к оригиналам.
Работа была невероятно сложной и длилась девять месяцев. За это время в съемках приняло участие около четырех тысяч человек. Мы подготовили примерно пятьсот полноценных костюмов и огромное количество аксессуаров, обуви, головных уборов. В общей сложности вместе с воссозданными и новыми предметами гардероба получилось около двух с половиной тысяч изделий для актеров массовки. Это была поистине титаническая работа.
- Как вам удавалось следить за точностью костюмов при такой колоссальной нагрузке?
- Это, пожалуй, одна из самых трудных сторон работы. В кино существует понятие «континуитет», когда каждая деталь должна совпадать от кадра к кадру. Представьте: актер сидит в комнате в одном костюме, а в следующем кадре, который по сюжету продолжается мгновением позже, он вдруг оказывается в другом. Такие «ляпы» мы видим даже в самых известных мировых картинах.
Чтобы избежать подобных ошибок, мы разработали систему. Каждый костюм тщательно фотографировался, нумеровался и аккуратно хранился в каталоге. Это была почти архивная работа, где ничего нельзя было перепутать. И результат того стоил: четыре тысячи участников, две с половиной тысячи костюмов и за девять месяцев съемок у нас не случилось ни одной ошибки! Для меня это особая гордость.
- При том, что в период работы над костюмами к фильму «Тагиев» вы продолжали оставаться главным художником Музыкального театра?
- Да, все верно. Одновременно я вел масштабные постановки в Государственном академическом музыкальном театре, где тоже создавались десятки, а порой и сотни костюмов. Бывало, что, ожидая опаздывающих актеров на примерку, я буквально засыпал прямо в швейной мастерской среди катушек ниток и рулонов тканей.
Но, несмотря на усталость, я счастлив, что был частью проекта «Тагиев». Для каждого из нас он стал настоящей школой. Мы учились работать с архивами, воспроизводили старинные сапоги, головные уборы, ткани и множество других предметов одежды.
Главная трудность заключалась в текстиле. В Азербайджане, к сожалению, нет крупных производств тканей. Иногда для одного массового костюма на двадцать человек требовалось семьдесят метров одинаковой материи и достать такой объем в стране было невозможно. Приходилось заказывать материалы из Турции, Ирана и других стран. Это был очень тяжелый, но невероятно увлекательный процесс.
Особый интерес вызывали массовые сцены. Там чаще всего преобладала европейская одежда, и зрителю она сразу бросалась в глаза. Но я всегда стремился включать и национальные наряды.
К сожалению, в сознании многих, азербайджанский костюм ассоциируется с условным «танцевальным» вариантом, сценическим образом, а не с настоящей повседневной одеждой. В советское время это восприятие закрепилось, и теперь трудно вернуть правильное понимание.
Мы разделяем костюмы на театральные, кинематографические, документальные и сценические. И моя задача в фильме заключалась в том, чтобы показать именно настоящие национальные наряды, живые, а не условно-бутафорские.
- Хотели бы вы, чтобы современные женщины носили такие же наряды, как в XIX–XX веках?
- Безусловно, да. Но у каждой эпохи свои законы, свои потребности. Взять хотя бы корсеты, которые были обязательной частью гардероба женщин того времени. Они придавали осанке особую выправку, формировали фигуру, но, откровенно говоря, были настоящим мучением. Попробуйте провести целый день в туго затянутом корсете - удовольствие сомнительное.
Сегодняшняя женщина живет в другом ритме. Она выбирает удобство, свободу движения, простоту. И в этом нет ничего плохого: современная мода стала гораздо демократичнее, а одежда - функциональнее. Но вместе с тем ушла некоторая утонченность, женственность, свойственная прошлым векам.
И все же, как бы ни менялись эпохи, женщины всегда остаются прекрасными вне зависимости от того, в корсете они или в джинсах.
- Как вы думаете, способен ли этот фильм изменить восприятие азербайджанского кино в мире, ведь «Тагиев: нефть» официально выдвинут на 98-ю премию «Оскар» в категории «Лучший иностранный художественный фильм»?
- Безусловно. Это событие имеет огромное значение не только для кинематографа, но и для всей культурной идентичности Азербайджана. «Тагиев: нефть» - не просто художественный фильм. Это глубокое обращение к истории и к образу человека, который определил во многом путь страны. Гаджи Зейналабдин Тагиев был не только нефтяным магнатом, но и великим меценатом, человеком, вложившим свои богатства в образование, культуру и будущее нации.
То, что именно эта лента выдвинута на «Оскар», символично. Азербайджан заявляет миру: у нас есть истории, достойные большой сцены, и у нас есть возможность рассказать их на высоком художественном уровне. Наше кино выходит за рамки внутреннего культурного пространства и становится частью международного диалога. И я уверен, что впереди нас ждут только приятные события.
- Спасибо за эту увлекательную беседу
