Министр науки и образования Азербайджана Эмин Амруллаев выступил на конференции, посвященной началу 2025-2026 учебного года, рассказав о проблемах, с которыми ему приходится иметь дело. Minval представляет читателям основные его заявления без изменений:
— Дети, приходящие в школу из дошкольной подготовки, в корне отличаются от тех, кто вовсе не учился.
— Не стоит забывать, мы не говорили об этом, но до сих пор большинство учеников два года учились дистанционно или не посещали занятия. Во время пандемии коронавируса более одного миллиона детей остались в стороне от учебного процесса. Правда, мы старались сделать все, что было в наших силах, но фактически международное оценивание как в Азербайджане, так и во всем мире, показывает снижение показателей образования во время ковида. Это был удар. Если ребенок два года подряд не посещает занятия, то в долгосрочной перспективе это отразится на академических показателях ребенка и экономике страны.
— Если мы хотим поднять уровень образования, то давайте сфокусируемся на дошкольном образовании. Если мы не поднимаем дошкольное образование, а садимся и говорим о необходимости реформ в среднем образовании, то мы допускаем ошибку, потому как наша большая проблема заключается в дошкольном образовании.
— У нас есть проблемы, и они не исходят от министерства. Например, возьмём предмет “История Азербайджана”. Язык, на котором написан учебник, не соответствует возрасту учеников: длинные предложения, содержание непонятно. Самая большая проблема заключается в том, что нам нужна национальная повесть, рассчитанная на детей с 11 до 16 лет, которую мы можем рассказать каждому азербайджанцу. Это должна быть очень простая история, про которую каждый скажет, что это «мое прошлое, настоящее и будущее». Наш учебник истории представляет собой не что иное, как хронологию событий. Я не историк и, может быть, что-то говорю неправильно. Я просто выражаю свою гражданскую позицию. Я считаю, что это должно измениться.
— В учебниках азербайджанского языка имеется достаточно правил. Это хорошо, люди должны знать их. Однако наша проблема в том, что есть трудности в чтении и понимании текста. Каждый четвёртый ребёнок в лучшем случае, а, может быть, и больше, в 10 лет не понимает того, что читает. Впоследствии в 10-11 классах их понимание материала не становится лучше, число таких детей достигает половины от общего числа учащихся.
— У нас спрашивают: «Почему мы не можем все изменить?» Для этого нам нужны специалисты. Самая большая наша проблема заключается в серьезном сопротивлении наших специалистов. Мы на разных уровнях.
— Самые умные учителя не обладают навыками составления вопросов, отвечающих требованиям XXI века.
— Учебник не должен быть книгой желаний каких-либо специалистов, которые хотят, чтобы ребенок знал и то, и это, и еще было бы лучше, если бы знал и другое. Наглядным примером этого является куррикулум по музыке. Если вы только взглянете на стандарты музыки, я ничего не говорю, прочитайте эти учебники и задайте себе вопрос: «Какими из этих стандартов владеете вы? А потом спросите себя: «Каковы должны быть ожидания от третьеклассника?» — говорит министр, обращаясь к директорам школ.
— Семеро из десяти педагогов не могут проводить формативное оценивание. Здесь нет ничего личного.
— Мы должны понимать, что для поиска ответов мы должны опираться не на интуицию, а на научные расчеты.
— Наше видение заключается в том, что мы понимаем проблему. Мы верим, что понимаем проблему. В то же время нам кажется, что общество считает, что мы не понимаем проблему. А мы говорим, что у нас нет проблем с пониманием.
— Я хочу, чтобы общество хотело реформ, так как этого хотим мы.
